Неделя 19 по Пятидесятнице: о чём читают в храме Апостол и Евангелие?

Трудно жить христианской жизнью без знания Священного Писания. Так же трудно, как плыть по морю без карты и компаса или строить здание, не имея плана. Каждый день на Божественной литургии Церковь напоминает нам те или иные отрывки из Евангелия и Апостольских посланий, чтобы мы задумались об их смысле, сравнили свою жизнь с тем, чего хочет от нас Бог.

Самые важные отрывки — зачала — читаются по воскресеньям. Предлагаем вашему вниманию русский перевод и толкование чтений Недели 19 по Пятидесятнице. Подборка подготовлена Обществом им. М.Н. Скабаллановича при Свято-Троицком Ионинском монастыре, г. Киев.

 

Апостольское чтение

Второе послание Святого Апостола Павла к Коринфянам, зачало 194, глава 11, стих 31 — глава 12, стих 9:

Братья, Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, — да будет Он благословен во веки, — знает, что я не лгу. В Дамаске наместник царя Арефы, язычник, стерёг город Дамаск, чтобы схватить меня. Но меня в корзине спустили через окно в стене, и я избежал его рук. Приходится хвалиться. Неполезно это, но всё же я перейду к видениям и откровениям от Господа.

Знаю я одного человека во Христе. Четырнадцать лет назад (в теле это было — не знаю, или вне тела — тоже не знаю: это знает только Бог) был он восхищен до третьего неба. И знаю я об этом человеке (в теле или без тела — не знаю: это знает только Бог), что был он восхищен в рай, где услышал неизреченные речи, которые нельзя даже рассказать никому из людей. Вот таким человеком я и буду хвалиться. Собою же хвалиться не буду, разве только моими немощами.

Впрочем, если бы и захотел хвалиться, то не был бы безумцем, потому что я говорил бы истину. Но я воздерживаюсь, чтобы меня не сочли выше того, что видят во мне или слышат от меня. И это при таких чрезвычайных откровениях!

Вот потому, чтобы я не превозносился, и была дана мне в плоть некая заноза, ангел сатаны, который изводит меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа избавить меня от него. Но Он сказал мне: «Моей благодати тебе достаточно, ибо сила Моя совершается в немощи». Потому я охотнее всего буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова.

Нигде в Писании глагол «хвалиться» не встречается так часто, как во Втором послании к Коринфянам. О том, что человек выглядит смешно, когда он хвалится своими несуществующими достоинствами, люди знали всегда. Однако древний мир не считал смешным и безумным, когда человек хвалился своими действительными достоинствами. Сильный хвалился своей силой, богатый — своим богатством, родовитый — своим происхождением, праведные фарисеи — своей праведностью. Правители и полководцы, богачи и спортсмены, художники и философы, — все раздувались от гордости. И народ благоговейно или с завистью соглашался с такой похвальбой. Такова была традиция — хвалиться. Ведь это были люди, «не имеющие надежды» (1 Фесс. 4:13).

В самом деле: перед лицом неизбежной смерти — что ещё оставалось человеку, как не добиваться хотя бы какой-то отрады и славы в этом мире? Разумеется, даже язычники время от времени сознавали как безумие похвальбу смертного на виду у сонма бессмертных богов, считая её пороком и дерзостью. Тем более, похвальба человека осуждалась мудрецами Ветхого Завета. Но окончательно и бесповоротно осуждена всякая человеческая похвальба в писаниях Нового Завета.

Осуждена не только как принципиальное недомыслие твари перед лицом Творца, ибо «что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?» (1 Кор. 4:7). Похвальба осуждена также как отрицание благодати искупления, отрицание Христа и Его крестного подвига. «Где же то, чем бы хвалиться? Уничтожено!» (Рим. 3:27). Чем уничтожено? Немощью Креста, которым явилась спасительная сила Божия. Это непостижимо. Но именно в этом — центр богословия Апостола Павла, в откровении истинной Премудрости Божией, перед которой всякая «мудрость мира сего есть безумие» (1 Кор. 3:19).

В своей речи, которая исполнена горькой иронии, Апостол надевает на себя маску хвалящегося безумца. Его недоброжелатели подрывали его апостольский авторитет, выставляя его как человека слабого, не способного к активным действиям и, более того, — как «невежду в слове» (2 Кор. 10:10; 11:6). Поэтому он вынужден хвалиться. Он спускается на уровень своих противников, чтобы бороться с ними их собственным оружием, не ради самозащиты, но ради того, чтобы отстоять Евангелие. «Примите меня, хотя как неразумного, чтобы и мне сколько-нибудь похвалиться» (11:16).

Но чем же хвалится Апостол? Тем, о чём в окружающем его обществе избегали говорить, чтобы не уронить своего достоинства. Он хвалится невзгодами и трудностями: тем, что он сидел в тюрьме, тем, что его били палками и камнями, тем, что он голодал и холодал…. Он хвалится таким эпизодом из своей жизни, который в глазах современников должен был выглядеть унизительным. Павел, Апостол, сидит в какой-то корзине, которую спускают со стены, потому что он тайком бежит от опасности, подстерегающей его в Дамаске.

Тщеславию и самовосхвалению премудрости человеческой Апостол противопоставляет явление Премудрости Божией, Христа распятого — иудеям соблазн, эллинам безумие (1 Кор. 1:23). Через Крест, через видимое торжество немощи, смерти и безнадёжности — является безмерная сила Божия, победа жизни, откровение смысла и надежды. Слава человеческая — преходящая, венец этой славы — тленный. Слава Христа распятого и воскресшего — непреходящая, и венец этой славы — нетленный (1 Кор. 9:25). Смысл Креста — в любви Божией, которая являет себя в жертвенной немощи. Конец такой немощи — Крест и смерть человеческая. Начало же немощи Христовой — Божественная любовь, вечная жизнь и воскресение человеческое. Именно это и стремился воплощать Апостол Павел в своей жизни и в своём Евангелии.

Оппоненты Апостола «хвалились по плоти» (2 Кор. 11:18). Хвалились они и своими экстатическими переживаниями, которые они предъявляли как очевидные доказательства их духовного авторитета. Лишь против своей воли Апостол сообщает о своём опыте такого рода, о «видениях и откровениях» (12:1). Но, чтобы отвести внимание от собственной персоны, он говорит об этом нехотя, как о чём-то, что произошло с другим, знакомым ему человеком. Он не живописует своё «восхищение», как это делали его противники. Как всё это происходило, — «в теле, …вне тела»? Знание таких таинственных вещей он предоставляет Богу. Не может он пересказать и услышанное на «третьем небе». То есть, его экстатический опыт в противоположность тому, к чему он призван как апостол, — не предназначен для публики, для проповеди и тем более для похвальбы.

Слова Апостола Павла нас предупреждают, что о чрезвычайных религиозных переживаниях следует судить со сдержанной осторожностью. Их не всегда дозволено делать ни масштабом духовности людей, ни источником благовестия или проповеди. Увы, реальность церковной жизни показывает, что слова Апостола Павла, направленные против жадных до сенсаций христиан его времени, и сегодня, спустя две тысячи лет, весьма актуальны.

Нет, своими «восхищениями» Павел хвалиться не хочет. Он желает, чтобы о нём судили по его жизни в причастности к немощи Христовой. Ему поручено быть апостолом, и свидетельство этого нужно искать не в его экстатических способностях, а в результатах его деятельности при всех тех немощах, которые видны и открыты всем. К перечню своих немощей он добавляет печальный опыт изнурительной болезни.

Он пишет об острой боли, которая постоянно мучила его как застрявшая в теле заноза, или «жало» в Синодальном переводе. Мы можем лишь гадать, какая болезнь доставляла Апостолу столь жестокие страдания, что он трижды молил Господа избавить его от этого «ангела сатаны», — как он образно называет свою болезнь. Молитва его была услышана. И он получил ответ. Но не такой, какой по-человечески, скорее всего, ожидал. Господь не избавил Павла от боли, но дал ему силы жить с нею, преодолевая её. «Довольно для тебя благодати Моей», — таков был Божественный ответ.

Означает ли это, что боль, страдание есть нечто положительное? Разумеется, это не так. Всякое страдание есть зло, неизбежное в этом мире. Человеку свойственно стремиться избавиться от боли и страдания. Так и Апостол в одном случае бежал от опасности, спускаясь по стене в корзине, в другом случае, не имея возможности обычными медицинскими средствами избавиться от боли, обращался с молитвой к Господу. В этом пример и для нас. Но, как и Христос, каждый молящийся должен предоставить исполнение его молитвы Богу: «Авва Отче! Всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» (Мк. 14:36).

«Сила Моя совершается в немощи». Эти слова Господа несут в себе великий евангельский смысл. Они побуждают нас не избегать Креста, если мы, как Симон Киринеянин, призваны к со-несению Креста и, при известных обстоятельствах, даже к со-страданию на Кресте, ибо только так мы обретаем и со-воскресение с Господом. Эти слова Господа стали для Апостола Павла законом его жизни во Христе. Они обращены и ко всем нам, чтобы мы приняли их в наше сердце как великое обетование Божие. Ибо в Господе никакие «ангелы сатаны», никакие немощи, боли и страдания не могут «отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:39).

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

Евангельское чтение

Евангелие от Луки, 35 зачало, глава 8, стихи 5-15:

Господь рассказал такую притчу: вышел сеятель сеять семена свои. При этом одни из них упали близ дороги, и их затоптали, и птицы небесные поклевали их. Другие упали на каменистую почву, проросли, но не было влаги — и всходы засохли. Другие упали среди колючек — разрослись колючки и их заглушили. Иные же упали на хорошую землю и принесли в сто раз больший плод. После этого Он возгласил: У кого есть уши, пусть услышит! (Иез. 12:2)

Ученики же Его стали спрашивать у Него о том, что означает эта притча. И Он сказал им: вам дано знать тайны Царства Божьего, а для остальных всё остается загадочным, так что они смотрят — и не видят, слушают — и не понимают. А притча эта означает вот что: семя — это слово Божье. Зёрна, упавшие у дороги, это те, кто слышит слово; но потом приходит дьявол и уносит его из сердец, для того чтобы они, поверив, не спаслись.

Попавшие на камни означают тех, которые, слушая, с радостью принимают слово и некоторое время веруют, но, будучи безвольны, во время гонений отказываются от него; Упавшие среди колючек — это те, кто услышал слово; но жизнь идет, их душат заботы о деньгах и житейских удовольствиях — и колос их не вызревает. Упавшие же на хорошую землю означают тех, которые, слушая слово, терпеливо хранят его в добром и чистом сердце, и в них оно приносит плод.

Какой лукавый и испорченный человек может сказать, что дождь не освежает его или что солнце не светит ему? Мы полны жалоб и претензий, и виноваты у нас все и вся. Знаем, однако же, что всё это предлоги и желание оправдаться в грехах. Ни одной души не оставляет Господь. Ни даже зародыша, спрятанного, преследуемого во чреве матери — псевдоматери, — которого касается Господь с нежностью, с предусмотрительностью, покровительствуя, защищая.

И если Христос, только лишь зачатый во внутренних Богородицы, подвиг Иоанна Предтечу взыграть в ликовании, а Матерь Его, Елисавету, возгласить, и если Симеон Богоприимец, колена и руки которого дрожали от снегов, упавших на власы его, потому что ему уже перевалило за сто и однако же он ожидал Господа — и Тот вот так пришёл, — нет человека на всей земле, в которого не было бы заронено семя Божие.

Однако что происходит? То, что мы услышали сегодня, нам давно известно, — и снова услышали истолкованное Христом. Что падает семя и налетают вороны, чёрные птицы — любые перелётные птицы — и хищно выхватывают семя, слово Божие, из сердца.

Падает семя Божие на перекрёстках дорог нашего сердца и нашего бродяги-ума и мыслей наших — и похищают его, попираемо оно людьми, новостями, обвинениями и клеветой, информацией и впечатлениями любых третьих лиц — и исторгается из нас семя. Или вновь всходят в бедном нашем сердце и внезапно взмывают жутко, как в страшном сне, подобно неким смертоносным растениям, плевелы страстей наших — и забивают семя.

Многие из нас — все мы — в совести нашей слышим голос Бога, слышим его и в Законе, и от маленького ребёнка, от нашего ребёнка, который плачет и просит молока или ласки. Но страсти наши забивают слово Божие. Не дают ему плодоносить, где бы мы ни были: в горах ли, в пещерах ли, в землянках ли или на автострадах и на чёрном асфальте мира, — везде говорит, обращаясь к нам, Бог — и в тюрьмах, и даже в аду, куда спустился Христос.

До каких же пор мы будем убивать семя Божие? Потому что слово-семя прорастает в нас, но тут же засыхает, едва начав укореняться в нашем сердце, ибо оно, сердце, окаменевшее, холодное, леденящее, безразличное, строптивое, не слушающее, глухое, неотзывчивое, необщительное. Итак, что же — нет силы у Бога? Нет силы в слове Его? Свобода нашего выбора — сия есть страшная, трагическая наша сила — власть упразднить Бога. Увы нам, когда нас улавливает, и услаждает, и влечёт к себе эта сила, которая правит отдаляющимся от Бога миром.

Архимандрит Дионисий (Каламбокас)