Екатерина Щербакова
Алла Васильевна Добронос: воспитатель, преподаватель воскресной школы, мама, матушка
Алла Васильевна Добронос — жена протоиерея Геннадия Доброноса, окормляющего Артемиевский храм пос. Долгая Балка и храм святителя Тарасия с. Тарасовка Константиновского района. Работу в детском саду она совмещает с клиросным послушанием, занятиями с детьми при храме, подготовкой праздничных концертов. В своём искреннем интервью Алла Васильевна рассказывает о своих первых шагах в Церкви, работе в одной из самых больших воскресных школ епархии, приёмном материнстве и трудностях, с которыми сталкиваются священники сельских храмов.
В храм с бабушкой
Я не могу сказать, что росла в воцерковлённой семье. Верующим человеком была бабушка. Она каждое воскресенье ходила на службу. В нашем городе храм был один, но это не мешало ей в любую погоду идти туда. Папа не был верующим, а мама тянулась за бабушкой, была православным человеком, но в храм ходила нечасто. Она занимала одну из руководящих должностей, а в те времена посещение церкви не приветствовалось. Однако спустя время мама начала ходить на службы, не боясь чужого мнения и не стесняясь. Когда мне было лет 18-20, многие верующие ездили в Кондратьевку к отцу Алексию. Начала туда ездить и мама. Она пела на клиросе, а потом занялась выпеканием просфор.
Нельзя сказать, что я была верующим ребёнком. Признаюсь: в храм особо не стремилась. Когда бабушка брала меня с собой, я ей портила нервы: храм был в городе один, там всегда собиралось много людей. Мне было тесно, душно, меня толкали — словом, не нравилось там находиться.
Первые шаги в Церкви
Осознанность пришла спустя годы, когда у нас родился первый ребёнок. Муж сказал, что теперь у нас сын, поэтому надо брать на себя ответственность за свою жизнь. Мы начали ездить в Кондратьевский храм каждое воскресенье. Это были наши первые осознанные шаги в Церкви. Признаюсь честно: поначалу я там маялась, мне было дурно и плохо, то тошнило, то ещё что-то случалось. Это длилось, пока не прошёл период воцерковления. Помогли частые исповеди и причастие. Постепенно я втянулась. Что касается мужа, то отец Алексий несколько раз настоятельно советовал ему стать священником. Думаю, тормозила его в принятии этого решения я. Мне было страшно. Я понимала, что такой шаг требует большого самоотвержения, более того: мне тоже нужно будет участвовать. Я тогда была молодая и не чувствовала готовности к такому шагу, поэтому говорила «нет». А потом в нашем городе появился отец Вадим Ильчук.
Духовное возрождение
Когда это произошло, там началось духовное возрождение, которое вовлекло и нас. Мы подружились с отцом Вадимом и его семьёй. Поначалу он служил в Успенском храме. Нашему старшему сыну было 12 лет, и муж отвёл его к отцу Вадиму, чтобы тот помогал ему при храме. Сейчас сыну тридцать пять, он до двадцати лет был пономарём, не хвастаясь скажу — любимым пономарём, который понимал батюшку с первого взгляда. Он также нёс послушание на клиросе, потом некоторое время пел в епархиальном хоре под руководством дочери отца Вадима — Ольги Ильчук.
Когда образовалась община в Иово-Почаевском храме, мы начали ходить туда. В этот период родился мой второй сын, позже — дочка. Муж по образованию педагог, работал директором вечерней школы, поэтому его сначала пригласили работать в воскресной школе Успенского храма, потом он был старшим педагогом Иово-Почаевского храма. Через время снова вернулся в Успенский, а я всё время была в Иово-Почаевском.
«Воскресные ясли»
На одном из летних собраний отец Вадим попросил меня остаться и сказал: «Аллу Васильевну я попрошу присоединиться к нам и взять на себя руководство младшей школой». Это было очень неожиданно. На службы я ходила, но послушаний при храме у меня не было: постояла, помолилась — и пошла домой. Отец Вадим предложил мне попробовать что-то новое. По образованию я воспитатель детского сада. Браться за преподавание в воскресной школе было немного страшно, но потом дело пошло. Мы брали деток с четырёх до восьми лет. Я попала в свою стихию. Образование дошкольного педагога очень мне помогало. Конечно, приходилось многому учиться самостоятельно: я читала книги, искала материалы для занятий. К слову, меня в работе очень выручали журналы «Шишкин лес», я очень благодарна их создателям. Так я потихоньку вошла в жизнь Иово-Почаевского храма. Пришлось совмещать преподавание в воскресной школе и работу в детском саду — я и сейчас там работаю.
Опыт работы в садике мне очень помогал: были навыки работы с детьми, плюс всевозможные материалы, дидактические игры — всё знакомо. В воскресной школе у меня была самая младшая группа, нас называли «воскресные ясли» — малыши четырёх-пяти лет. В ней насчитывалось около сорока человек, это много.
У отца Вадима возникла идея делать концерты на Рождество и Пасху. Мы с малышами поначалу выходили со стихами к празднику, а потом подтянулись родители, и мы начали делать целые номера. Через некоторое время у меня появились помощницы, потом мы разделили детскую воскресную школу на два класса: я взяла самых младших детей, вторая преподаватель, учитель начальных классов, взяла детей постарше. Всё очень хорошо сложилось.
Мы занимались, развивались, в праздничных концертах у нас уже был свой блок. Со временем начали ставить спектакли, где дети пели, танцевали, играли роли. Господь мне очень помогал. Пришло вдохновение, я начала сочинять, сказки мы ставили в стихах. Я даже на работе в детском саду воплотила многое из того, что мы делали в воскресной школе Иово-Почаевского храма.
Самый важный шаг
В 2014 году отец Вадим в третий или в четвёртый раз предложил мужу стать на путь священства, и со мной поговорил. Мы на тот момент были воцерковлёнными, дети наши тоже ходили в храм, и я поняла, что если снова откажусь, это будет нехорошо. Раз Господь который раз стучит в наши сердца, значит, надо прислушаться и поддержать мужа в принятии решения. Я сказала, что готова и буду рядом.
Скажу честно: я на тот момент особо в службу не вникала, не читала на церковнославянском языке, петь никогда не пробовала. И вот мой муж — священник, причём — в нескольких сельских храмах. Сначала его направили в храм в Полтавке, потом — в Тарасовке и Долгой Балке. В таких храмах найти регента — очень большая проблема: людей там очень мало, а тех, кто умеет петь или читать, вообще единицы. Я продолжала нести послушание в воскресной школе, при этом видела, каким уставшим муж приезжает, как ему тяжело — ведь он только начинал, нужно было во всё вникать. К счастью, отец Вадим дал ему регента, но ведь никто не будет находиться с батюшкой столько, сколько родные и близкие. Священнику постоянно приходится задерживаться, чтобы с людьми побеседовать или какие-то работы по храму провести. Кто будет помогать, ждать, терпеть? Только жена. Я посмотрела и поняла: надо брать себя в руки и помогать мужу. Сказала об этом. Он ответил: «Ты не умеешь ни читать, ни петь — что ты там будешь делать?» Я говорю: «Если ты меня сейчас не возьмёшь, я этому вообще не научусь». И я начала учиться с нуля.
Как одолеть Октоих, Триодь и ирмосные гласы
Дома часами занималась, и если с чтением как-то справлялась, то с пением всё складывалось трудно. Мне было очень стыдно, что я плохо пою на службах, но учиться надо было. Слава Богу, выручали дети. Они пели в храме у отца Вадима под руководством опытного регента Татьяны Фёдоровны Липко — и учили меня. К слову, я очень благодарна и Татьяне Фёдоровне, я не раз к ней обращалась. Она учила меня тропарным и ирмосным гласам, Октоиху, Триоди — всему тому, от чего я была очень далека.
Литургия мне была понятна, а вот вечернюю службу надо было готовить с особенным тщанием. У нас была регент, которая мне помогала, но я решила, что надо учиться всё делать самой. Вновь на помощь пришёл сын. Помню, мы дома, передо мной куча книг, я рыдаю, читаю сыну указания, а он мне говорит, в какой книге что искать. Получилось так, что в нашей семье Господь вёл сына, а за ним — меня. Не знаю, кто ещё уделил бы мне столько времени и внимания.
Было очень тяжело. Муж спустя какое-то время признался: «Я думал, у тебя ничего не получится». Конечно, он молился обо мне, утешал. Говорил: «Подожди, год пройдёт, и у тебя в голове просветлеет». Просветлело чуть раньше, чем через год — наверное, благодаря помощи детей. Дочь тоже учила меня: она занималась вокалом, объясняла мне непонятное. С ней мне было легко. В итоге я постепенно всему научилась. Сейчас могу подготовить службу за десять минут! Слава Богу, даже все ирмосные гласы уже могу спеть.
«У вас такой хор, что его страшно слушать»
У нас осталось два прихода, где есть храмы, в каждом — свой хор. Господь управил, что в ближнем храме у меня теперь на каждой службе есть три-четыре человека на клиросе. Для сельского храма мы поём неплохо. Музыкального образования ни у кого нет, но мы стараемся. Пение — это вообще очень болезненная проблема. Было время, когда люди говорили: «Мы не будем ходить в ваш храм: у вас такой хор, что его страшно слушать». Было обидно, но я понимала: надо работать и стараться, а Господь не оставит и всё управит. Так и вышло. Я по-прежнему несу клиросное послушание, но уже готовлю женщину, которая сможет меня заменять — потому что я работаю и не всегда могу отпроситься на службы.
Рядом с храмом у нас есть клуб. Заведующая там — очень приятная и заинтересованная женщина. У них ведётся активная работа, есть хорошая сцена, большая костюмерная. Дети к ней идут, она в них заинтересована. Когда я увидела её стенды, то поняла, что с таким человеком можно интересно сотрудничать. Однажды она пригласила батюшку освятить клуб, и я, разговорившись, предложила подготовить концерт на Рождество. На тот момент у нас в храме уже появились дети, мы стали заниматься с ними как с воскресной школой. Завклубом согласилась сотрудничать, с тех пор мы начали готовить рождественские и пасхальные концерты вместе.
О детях и сложностях приёмного родительства
Из обычной семьи мы стали семьёй священника, и некоторые люди поначалу немного от нас отшатнулись. Простому обывателю такие перемены не всегда понятны. Многие знакомые не понимали, зачем нам всё это. Потом уже они приняли наш образ жизни, потянулись к нам, стали обращаться со своими вопросами, просить совета.
Нашим детям непросто: с одной стороны, им хочется, чтобы их понимали в мире за церковной оградой, с другой — в нашей жизни есть определённые требования. Мы старались их воспитывать так, чтобы они оставались при храме. Сейчас они выросли, но когда приезжают, всегда приходят в храм. Старший сын поёт со мной на клиросе. На Пасху, Рождество, Троицу я стараюсь, чтобы дети были со мной, чтобы служба была красивая. Старшему 35, среднему 21, он учится в Краматорске, причащается, ходит в храм. Дочке 17, её тоже стараемся при храме держать.
Господь управил так, что мы стали приёмными родителями. Первого, Никитушку, мы взяли двенадцать лет назад, когда ему было два годика. Я считаю, что он появился у нас по маминым молитвам. Дело в том, что мама, когда была жива, часто проведывала брошенных детей в больнице, носила им необходимое, общалась с ними. Приглашала к этим детям священников, чтобы крестить — мало ли, в какую семью они могли потом попасть. Потом приходила и рассказывала о них дома. Я слушала, но у меня были свои заботы. И всё же эти постоянные рассказы оставили свой след. Прошло время, и я поняла, что надо пойти и узнать, что там сейчас, как дела у этих деток. В итоге вышло так, что я решилась взять приёмного ребёнка. Шла за девочкой, но Господь распорядился иначе, и послал нам мальчика Никиту. Я им очень довольна, он оказался просто замечательным ребёнком. Дети его тоже полюбили, говорят: «Он наш!»
Потом мы взяли девочку, Валю, которой было одиннадцать лет. На сегодняшний день она из нашей семьи уже вышла. Надеюсь, за семь лет жизни с нами она что-то вынесла, во всяком случае, мы постарались уберечь её от всего плохого. Девочка была проблемная. Сейчас она учится в училище на повара, надеемся, что общение с нами ей что-то дало.
Кровных детей мы не готовили к тому, что возьмём приёмных. Привезли Никиту и просто поставили их перед фактом. Он был такой маленький, хорошенький, в свои два с половиной года ножками почти не ходил. Мы с ним потом очень много ходили, чтобы развивать ноги. Сейчас это такой сильный и крепкий парень — не верится, что у него были такие проблемы. Поначалу дети опасались, что им будет доставаться меньше внимания, но потом привыкли. Как я уже говорила, Никиту все полюбили, а вот с Валей были проблемы.
Дело в том, что детей мы не выбирали. Кого Господь дал, тех и взяли. Нам позвонили и сказали, что есть девочка, которой нужна семья. Мы приехали, посмотрели. Нам сказали: «Подумайте!», — мы ответили: «Мы её берём». Валя жила с папой, который пил, в тюрьме отсидел. Она видела много плохого, привыкла гулять где хочется, домой возвращаться когда хочется. В школу не ходила, а у нас пришлось. Я всеми правдами и неправдами старалась держать её в узде. Было сложно, но сейчас всё уже позади. Мы постарались оказать ребёнку помощь. Думаю, хорошо, что все эти годы она была не в детдоме, а в семье.
Мне очень хочется, чтобы наши дети не отошли от храма. Вокруг сейчас делается что-то страшное, вся надежда — только на Бога. Мир предлагает жить легко и весело, это привлекает детей. А Церковь учит, что в жизни надо потрудиться, иначе никак. Хочется, чтобы они это поняли.
Жизнь сегодня
Как мы живём? Я продолжаю помогать батюшке со службой и работать в детском саду. Появились благодетели, которые помогают приходам. Храмы сельские, но они потихонечку благоукрашаются. Люди, которые всё время рядом, видят, как всё меняется по Промыслу Божию. Для всех нас это непередаваемое счастье.
Хочется, чтобы в храмах было больше прихожан. Мне порой очень жалко людей. Стоишь в храме, благодать невероятная — а людей мало.
Сегодня моя жизнь — это храм, семья, работа. На мне ещё и огород, причём немаленький. Я каждый год собираюсь от него отказаться, но пока не получается: никакие покупные ягоды и овощи не сравнятся с тем, что вырастишь сам. Батюшка говорит: «Как же мы его бросим! Господь нас благословил». Думаю, всё успевать нам помогает милость Божия, иначе мы бы не справились. А так — я мужу помогу, он — мне, дети — нам. Так и живём.
Читайте также:
Мария Николенко-Клапчук: дочь священника, сестра священника, жена священника
